На лесном болоте

Рассказ был напечатан в № 40 «Российской охотничьей газеты» за 2007 год.

 

 

Сентябрь. Дни стоят погожие, и грех не пойти на охоту. А мне собраться – только подпоясаться. Еды не взял, а про запас поплотнее позавтракал и только собаке захватил сухариков для угощения. Перебьёмся теперь до возвращения.

Непременные спутники мои: ружьё в брезентовом чехле да кожаный коричневый ягдташ с зелёной сеточкой для дичи и выдавленным на крышке сеттером на стойке. Ружьишко так себе, но для нашей охоты вполне достойное – при стрельбе накоротке уж если попал, так попал. В лёгком и удобном ягдташе поместились документы и всякая нужная мелочёвка: нож, экстрактор, фляжка с водой, импровизированная аптечка, а в трёх подсумках моего патронташа двадцать четыре патрона разных: девятка и семёрка – по мелочи; четвёрка и пятёрка – по утке. На одну охоту хватит. Кепок я не люблю, поэтому на голове устроилась спортивная шапочка. Высокие болотные сапоги дополняют экипировку.

Решил сегодня проверить одно интересное местечко – лесное болото. Ходу  до него никак не менее часу, и потому выхожу из дому затемно.

Посёлок наш стоит на опушке, и от дома до леса — рукой подать. Я бреду, поёживаясь от утреннего холода, миную озеро, в котором с спозаранку плещется пара фанатиков-моржей, и погружаюсь в лес. Охота здесь запрещена. Баловство нам ни к чему, и собаке придётся пострадать на поводке.

Мы шагаем по разбитой дороге, которая петляет между старыми соснами мимо черничников и кустов малины и ежевики. Пройдя с километр, сворачиваем на тропку, и на глаза попадается переспелая малина. Вот тебе и сентябрь! Почти фиолетовые ягоды тают во рту. Жаль, их так мало.

Тропинка пробегает через торжественный и тихий, как античный храм, березняк. Светятся от раннего солнца белые стволы и золотой лист. За берёзами открылась широкая вырубка, и это уже места законной охоты. Отпускаю собаку – пусть разомнётся.

За вырубкой опять светлый лес. Меж деревьев  ковриками стелется брусничник. Капельками крови по зелёному рассыпались ягоды. И как тут не соблазниться? Уже расчехлённое ружьё в сторону — и принимаюсь за бруснику. Набираю пригоршню за пригоршней. Сочные ягоды с лёгким треском лопаются, наполняя рот кисловато-сладковатым с горчинкой соком. Хочется ещё и ещё…

Легавая крутится тут же и  пытается лакомиться ягодками. Набрав очередную горсть, угощаю её. Собака громко шамкает и пускает слюни. Однако пора дальше. Не по ягоды пришли…

Ещё пару километров ходу — и начинается хвойный лес. После длительного запрета нынче разрешили охоту на рябчика. Старательно прислушиваюсь – не пискнет ли. Псина бегает по ельнику. Хорошо бы причуяла рябца – какой-никакой, а охотничий опыт.

Местность постепенно понижается. Дорога резко уходит в сторону, но нам надо напрямик через лес. Вскоре оказываемся на краю лесного болота, и по нахоженной тропке начинаем пробираться к его середине. Под ногами хлюпает вода, пружинит, проваливается мшаник. Когда-то прозрачное лесное озеро затянули мхи, оставив небольшое, метров сорок в диаметре, окно воды. К нему мы и стремимся. Тропинка всё время уходит из под ног – ощущение не из приятных.

Болото клюквенное, но ягод нет совсем. Было их много с весны, да только ещё зелёной клюкву всю обобрали. Грибники и ягодники забираются сейчас в самую глушь. Благо волна заготовителей схлынула, а не то, гляди, грибника вместо рябчика подстрелишь.

Озерцо скрыто  зарослями камыша. Держа наготове ружьё, выхожу на берег. Тихо и пусто… Собака шлёпает по воде где-то рядом. Внимательно осматриваюсь и прислушиваюсь… Уток здесь нет. А если и есть, то их нам не найти. По берегам озерка сплошная топь, и с тропинки лучше не сходить. А собака ещё на утку не натаскана. Да и ни к чему ей это пока. Мы осваиваем классическую охоту с легавой.

Замечаю несколько стреляных гильз. Не забывают охотнички это место. Что ж – на зорьке тут очень даже можно постоять на утку.

Той же тропинкой возвращаемся к опушке. Болото тянется широкой лентой через лес. Заманчиво было бы пройти по другому его берегу – он повыше и посуше. Но туда не перебраться. А по нашей стороне вдоль болота идти тяжело: здесь грязь, коряги. Направляемся назад через лес и дорогой обход.

Совершив манёвр, выходим на широкую сырую поляну. Одной стороной она выходит к болоту, на котором мы уже побывали. Из болота вытекает ручеёк и, пробежав краем луга, исчезает в лесу. По периметру поляны разбросаны пни да коряги, а середина довольно ровная, чистая, с болотинами. По лесной дороге  выбегает и исчезает в травах колея. Видно, по ней вывозили сено. Кое-где в высокой траве остались прокосы. Здесь может быть бекас. Пара ирригационных канав перечёркивает поляну. Доброе убежище для утки.

Подзываю собаку к канаве. Прикидываю, как начать поиск и куда его направить, и тут слышу за спиной хлопанье крыльев. Оборачиваюсь –  пара: кряковый яркий селезень и утка, — уже скрывается за деревьями! Торопливо выпаливаю вслед. Промазал! Легавая вертит головой: «Где-то здесь стреляли!?».

Однако не мешает эту канавку проверить. Переходим её и идём с подветренной стороны. Сука некоторое время держится рядом, затем неожиданно разворачивается, тянет через канаву на ветер и застывает на стойке. Сердце сразу застучало. Не дыша, приложившись к ружью и попрочнее расставив ноги, посылаю:

-Пиль!

Бросок легавой — и выпархивает очумелый коростель.

-Даун! – осаживаю я, провожаю стволами птицу и слежу, чтобы собака легла.

Дергач отлетает метров на пятнадцать, и я стреляю. Кувырнувшись в воздухе, птица падает в траву у приметного кустика. Неверными суетливыми движениями перезарядив ружьё, я шлёпаю через канаву.

-Даун! – повторяю легавой, и, оставив её на месте, подхожу взять птицу.

Добычи не видно… Внимательно осматриваюсь, ищу в траве, обшариваю кусты, растущие рядом. Исчез злодей! Стараюсь спокойно ещё раз определить место падения. Да вот оно, где я стою, и есть. Нет, тут без подмоги не обойтись. Возвращаюсь к лежащей изнывающей собаке и пускаю её в поиск. Стараюсь направить легавую на место падения птицы, сокращаю её челнок до минимума. Сука плотно параллель за параллелью проходит луговину. Пусто! С досадой подзываю её и направляю на то же место. Сука, поглядывая на меня, ищет с холодком. Чего искать, мол, сейчас только здесь прошла. Опять ничего. И ещё раз заставляю собаку искать. Она ходит понуро, чуть ли не шагом, хвост поджала, поникла. Я начинаю закипать, покрикивать. От этого собака совсем перестаёт работать. Да что же это такое!? Я не выдерживаю, укладываю её и, всыпав пару раз и отругав, заставляю вновь обыскать злополучное место.

Наказание, кажется, немного взбодрило собаку. Она проходит луг челноком, но снова безрезультатно. И меня берёт жуткая досада! Что это за легавая!? Не может на десяти метрах найти подранка! Я долго ругаюсь, а она лежит рядом и, виновато отвернувшись, слушает.

Тогда я решаю во что бы то ни стало сам найти дергача. Определяю границы участка и буквально на коленях, челноком, пядь за пядью, раздвигая каждую травинку, каждый кустик, исследую его. А нахожу только несколько пёрышек…

Вот незадача! Как видно птицу только задело дробью по крыльям, и она сразу убежала в кусты. Скверно, что легавая след  её не причуяла и не отработала. А может статься, это я помешал – затоптал следы?

Солнце уже высоко, а у нас в ягдташе пусто. Истинный охотник всегда оптимист, и, обсудив с собакой эту неудачу и успокоившись, продолжаем охоту. Свистнул, махнул рукой, и легавая опять принялась выписывать челнок по лугу. Вскоре пошли тяжёлые места: тут и там торчат коряги, обломки деревьев, блестят лужи, трава по пояс. Где рысью, где галопом собака работает впереди. Стараюсь идти помедленнее и свистком и командами сокращаю поиск и расстояние между параллелями. Временами легавая делает небольшие потяжки – проверяет запах — и бежит дальше.

Я значительно отстал, когда она, выйдя из высокой травы на болотину, в очередной раз немного потянула, и тут же впереди со скрипом вырвался бекас. Виляя из стороны в сторону, он понёсся прочь.

-Даун! – завопил я, и собака легла.

На таком расстоянии стрелять бесполезно.

Подхожу к суке, даю ей немного обнюхать сидку и отправляю в поиск. Забирая в сторону, мы выбрались на славное место: коряг нет, а на широких прокосах уже отросла небольшая отава.

Как на крыльях, легавая проносится несколько параллелей и переходит на плавную потяжку. Подняв голову и стараясь «ухватить» запах, она по отаве быстро тянет метров пятнадцать, замедляет ход и через несколько плавных шагов картинно, как изваяние, замирает на стойке. Я быстро, стараясь быть спокойным, не возбуждать собаку и не сорвать стойку, подхожу. Для пользы дела чуть выжидаю. Окаменевшая легавая стоит, подавшись вперёд и поджав переднюю лапу, и только ноздри дрожат и раздуваются, улавливая манящий запах; а чуть в стороне, изготовив  ружьё и затаив дыхание, приготовился к стрельбе я.

-Пиль!

Будто от удара сука вздрагивает, броском пролетает пять шагов, и в метре от неё срывается бекас и несётся на бреющем полёте над травой. Легавая ложится сразу!

-Даун! – на всякий случай кричу я и, поймав кулика на стволы, стреляю.

Оборвав полёт, он падает.

Перезарядив ружьё, посылаю собаку:

-Апорт!

Она заметила, где упала птица, рванулась туда и остановилась.

-Апорт!

Пару раз тиснув бекаса, собака апортирует.

-Сидеть!

Сука ёрзает, держа кулика в пасти.

-Дай, дай! – я забираю добычу.

-Хорошо, хорошо! – хвалю собаку и угощаю сухариком.

Но она не соблазняется лакомством, обнюхивает и старается лизнуть птицу.

Я подвешиваю бекаса на торока и отправляю легавую в поиск. Но вскоре мы забираемся в такие дебри, что можно ноги переломать. Собака буквально продирается между корягами и валежинами, под ногами хлюпает вода, а сам я боюсь упасть с заряженным ружьём — только и смотри под ноги. Охота в этих условиях меня не прельщает.

День к исходу, и пора домой. Время пролетело незаметно. И странны  должны быть иному взгляду  наши труды и старания ради одной добытой птички.

Но, охота пуще неволи!

-Давай-ка, псина, домой.

 

Сергей Скворцов

воскресенье, 6 мая 2007 г.