Фантазии Сергея Скворцова были напечатаны в № 2 “Охотничьи собаки» (ноябрь-декабрь) за 1998 год.
Люблю я корифеев! Они — квинтэссенция опыта и кладезь кинологической премудрости. Они — традиции и легенды. На них всё наше охотничье собаководство держится. Без их заботливой и уверенной руки кто бы направил нас, неразумных любителей собак, на самый верный путь? Без их прозорливого ока кто бы разглядел опасности тернистого пути кинологии? И за всё это я их люблю и уважаю.
Любой рядовой эксперт перед ними не более чем «плотник супротив столяра» или «Каштанка супротив человека», что, впрочем, если верить А.П.Чехову, одно и то же. Ну как не уважать корифеев?!
Кто знает лучше всех породу? Корифей. Кто лучше всех мог бы расставить собак на ринге? Корифей. Кто, наконец, в полевой работе «собаку съел»? Корифей. Кто гениальный натасчик, притравщик, нагонщик, дрессировщик, наконец? Конечно корифей. Слава ему!
Так может ли жить наше охотничье собаководство без института корифейства в целом и отдельных обитающих среди нас, грешных, корифеев в частности. Нет! И ещё раз — нет! Тысячу раз — нет!
И знаете, захотелось мне тоже стать корифеем. Странная такая, но красивая мечта. Хочется когда-нибудь покорифействовать, поруководить, поучить, покайфовать… Пардон — увлёкся…
Хочется, чтобы каждое моё слово ловили как истину, внимали… или внимляли?.. в общем, все были немы, а я бы изрекал. Это так здорово! Мне кажется…
Желание — это скрытые возможности. И стал я прикидывать, смотреть и наблюдать за корифеями. Со временем, думаю, изучу это дело. А вид у меня солидный и вполне представительный — это только на плюс. Не боги горшки… Корифеями не рождаются… и т. д. и т.п.
Что же я стал видеть, вооружившись присущей мне наблюдательностью? Прежде всего я сделал одно открытие. Я открыл, что в среде собаководов водится несколько видов корифеев. И все они по-своему любопытны. И всех их я полюбил.
Давайте, вооружившись лупой внимания, рассмотрим их.
Фанатик. О-о! Это страшный человек. Его преданность породе безгранична. Фанатик весь сосредоточен на ней, и она составляет все его интересы. Его энтузиазм и увлечённость столь сильны, а знания породы столь глубоки и доскональны, что отлились в религию.
Порода восторгает его преувеличенно. Мелких недостатков он не замечает, а крупные прощает. Фанатик предвзят и неадекватно оценивает собак. Особенно его раздражает и обижает, когда мнения и оценки не совпадают с его собственными. Фанатик ведёт породу к зияющим вершинам, видимым только ему одному.
Экспертов он не ставит ни во что и относится к ним, как к детям неразумным. У ринга страшно переживает, не находит себе места и делает замечания экспертам.
Фанатик деспотичен и не даёт покоя соратникам по породе — всё требует, заставляет и подгоняет. Он великолепен и смешон, даже жалок в своей любви и преданности породе. При всём том — экспансивен и нервен. Для слабохарактерных экспертов Фанатик может быть даже опасен.
И всем этим вызывает невольное уважение и любопытен как тип.
Реформатор. При большом желании — менять можно всё: от правил испытаний и стандартов до структуры охотничьего собаководства и создания новых пород. Поэтому корифей с жилкой реформаторства плодит разные интересные правила, инструкции, статьи и тем вносит оживление и огонь в сонное, ленивое тело охотничьего собаководства.
Он в одиночку идёт своей дорогой и обычно довольно безобиден. Но когда Реформаторы собираются вместе — это уже серьёзное дело.
Наделённый знаниями и обременённый авторитетом, Реформатор, озабоченный судьбой собаководства, не знает покоя и бьётся за правду без страха и упрёка.
И весьма я его за это люблю! Да и как не любить? Ведь не будь его — и собаки охотничьи переведутся. Известно — чем лучше правила и положения, тем лучше и собаки: легавые чутьистей, борзые резвей, гончие голосистей, лайки остроухей, а спаниели лопоухей, корифеи нужней, ну а экспертам и собаководам… Как говорится.
Мне он нравится за то, что является источником хоть какого-то движения в омуте охотничьего собаководства. И тем очень полезен.
Учитель-гуру. Он столь высоко вознёсся, что ему остаётся только поглядывать, когда иронично, когда добродушно-снисходительно, вниз на копошащуюся собачью братию.
Учитель любит говорить своими цитатами и цитатами классиков собаководства; иногда любит разразиться заповедями в кругу нас, простых смертных. А иногда и в печатном виде что-то выдаёт, если позволяет образование и литературный дар. И тогда Учитель пишет капитальные монографии и руководства, которые читаются публикой от собаководства, и иногда не плохо.
При нём присутствуют, как правило, несколько учеников, но близких по мощи и уровню он не признаёт.
Мнение Учителя — закон и истина в последней инстанции (особенно для учеников). Когда он не цитирует себя сам — его цитируют. Учитель канонизирован при жизни. Он наделён всеми почётными, заслуженными и не заслуженными званиями от собаководства. Учитель почитаем и уважаем. Он — эталон.
Уважаю его и я. Да и как не уважать такого человека!
Молодой. Можно сказать — начинающий корифей. Ему, как и вообще молодости, свойственны напор, оборотистость, активность, игнорирование авторитетов. Он весь из себя уверенный и умный, с хорошо подвешенным языком. С Молодым лучше не связываться. Он хоть и молодой — да наглый.
Начинает он свою деятельность в орбите корифея Руководителя и сам норовит быстро выбиться в руководители. Знания и опыт его хоть и не глубоки, но память хорошая, и он быстро усваивает терминологию и идеи.
Отсутствие авторитета у собаководов не беспокоит Молодого совсем. В общении с любителями он безапелляционен и бесцеремонен. Иногда хамит, но с корифеями осторожен и отношения старается не портить.
У ринга Молодой в своём репертуаре: он громко обсуждает, осуждает и критикует эксперта; критикует собак и их владельцев. Знание терминологии и стандартов только придаёт ему уверенности. Кроме своих собак и своей породы, Молодой остальное не ставит ни во что.
Кинологией, тем не менее, увлечён и часто добивается в ней формальных успехов. Однако знатоки и корифеи над ним посмеиваются.
У меня вызывает уважение его активность. Но это, пожалуй, и всё.
Руководитель. Очень активная личность — кинологический функционер. Общественной работе отдаёт всего себя, всё своё свободное время, и в ней себе очень нравится.
Желание поруководить у него в крови. В любой обстановке он берётся руководить: организовывает и угрожает, ругается и «посылает», оценивает, запрещает и разрешает. В общем, служит кинологии не щадя её.
Его естественная среда обитания — всяческие кинологические мероприятия. На выставках, полевых испытаниях и пр. Руководитель бушует. Он суетится и командует сверх меры; создаёт сутолоку, суету, всех заводит, нервничает сам и этим пытается заразить окружающих. При этом, эффект от его деятельности часто обратен желаемому.
Руководитель обожает нежиться в лучах внимания; любит подчеркнуть при случае своё влияние, роль и авторитет в среде собаководов. И похоже, страдает лёгкой формой мании величия.
По статусу руководителя он держит кого-либо на побегушках. Активисты вьются и вращаются вокруг Руководителя, как рыбки лоцманы.
Иногда кажется крут, но для знающих и уверенных людей он безобиден. Да и что может общественник хоть и Руководитель.
Ну как его не любить — отца родного? Куда мы без него!
Самородок. Вот он сам по себе такой Самородок. Он как бы от сохи или трактора. Он как бы из лесу вышел или с гор спустился. Самородок, в общем.
Опыт у Самородка огромный. Выдающимся деятелем он слывёт оттого, что собак держит давно и много. Экспертов Самородок презирает. Он до всего дошёл сам. Книжек по кинологии Самородок никаких не читал. Никогда. Он вообще-то, кроме букваря и родной речи, ничего не прочитал, по большей части. Но кинологическую литературу не читает принципиально. И читать там нечего! Чего они понимают?
Вот стоит Самородок у ринга, и вся его фигура — выражение смирения и сарказма. Поглядывая на эксперта, изнывающего от сомнений и ответственности, он в кучке ротозеев и почитателей изрекает: «Что он понимает? Только и может, что кобеля от суки отличить». Впрочем, с ротозеями и почитателями Самородку неинтересно. А вот встретиться с другим корифеем, наговориться всласть, поспорить с ним несколько часов, позлословить на счёт эксперта — его хлебом не корми.
И за всё это я его люблю! Но странною любовью, скажем.
Такие основные виды корифеев обнаружил я при ближайшем и глубоком изучении.
А знаете, оказывается занимательное это явление — корифейство. Мне нравится, когда корифеи крутятся стайками около ринга на выставке собак. Очень люблю наблюдать я в это время все явления корифейской жизни.
Посмотрите сами.
Вот один собрал около себя толпу дилетантов и популярно объясняет, какую собаку нужно двигать вперёд, какая вообще должна ходить последней. Иногда он пожалеет эксперта, который не может разобраться с рингом, но чаще — просто не удостаивает его своим высочайшим вниманием.
Вот другой корифей. Он тихо стоит у ринга один; иногда покрякивает, иногда хмыкает, качает головой; ироническая улыбка появляется на его значительном лице. Как много он знает! И как много может! Но он не набивается. Его знания и опыт самодостаточны.
Вот третий суетится. Желание помочь выплескивается из него на экспертов и далеко не всегда без ущерба для них.
А этот корифей, по натуре человек, видно, прямой, режет не стесняясь в выражениях «правду матку» (в смысле матерном) о растяпах экспертах, о собаках и их хозяевах, о начальстве, о всей этой выставке. Впрочем, человек он добрый, но «с утра не выпил — день пропал»… Ну и чтобы день совсем удался, нужно подкрутить серых экспертов. Да и публике вправить мозги.
Посмотрите, как у ринга сходятся два корифея. Их встреча полна обрядовости и в зависимости от меры взаимной антипатии-приязни начинается поцелуями или рукопожатиями, или поклонами, или лёгкими кивками головы и т.п.
Если повезёт, можно стать свидетелем их спора. И здесь он может проходить в зависимости от темперамента, воспитания и уровня интеллигентности в широком спектре от вялого спора, когда каждый из корифеев слышит только себя, до рукоприкладства, когда в ход идут пивные бутылки.
Наблюдать такие турниры весьма поучительно для простых грешных, с целью приобретения жизненного и «собачьего» опыта.
Нет! Без корифеев было бы на выставке скучно, и, кроме как на собак, смотреть было бы не на что.
Да… Как и мне хотелось бы стать корифеем… Пишу эти строки и тяжкий вздох вырывается из моей груди… Понимаю, что не достоин. Конечно главное в корифее — это уверенность в себе, своей правоте. И это, допустим, где-то у меня найдётся. Но в классификацию я, как ни крути, не вписываюсь.
К примеру: Фанатик из меня не получится просто потому, что жизнь я люблю во всех проявлениях, и породы собак мне нравятся разные… На Самородка тоже не тяну. Как-то не от сохи и книжки люблю почитывать, учиться… Руководитель? Знаем! Бывало — руководили… Но хлопотное это занятие — сыт по горло! И энтузиазма и зуда, столь необходимого для Руководителя, чтобы блистать и переливаться у меня явно не хватает… Молодой корифей из меня уже не получится из-за более-менее зрелого возраста…
Ну и прочее… и прочее…
Вот так, вглядевшись в себя бесстрастным внутренним взором, не нашёл я ростков корифейства. Видно, корифеем всё-таки нужно родиться. Как гением.
Нет. Не сподобиться мне…
А жалко! Так хочется…
Сергей Скворцов
Вы должны авторизоваться чтобы опубликовать комментарий.